Заповедные имена

ТУНГУССКАЯ  БИОГРАФИЯ  НИКОЛАЯ ВЛАДИМИРОВИЧА ВАСИЛЬЕВА

16.01.1930 – 15.02.2001

БИОГРАФИЯ НИКОЛАЯ ВЛАДИМИРОВИЧА ВАСИЛЬЕВА Бывает так, что за свою земную человек проживет две жизни. Это в том случае, если ему является чудо спасения, или что-то резко меняет заведенный порядок или мировоззрение. Николай Васильев тоже прожил две жизни, но по-своему.

Первая – это жизнь от вундеркинда до академических высот маститого ученого с мировым именем. Все в ней шло по заведенному его предками порядку, и она длилась немногим более 71 года, начавшись 16 января 1930 г.

Но на фоне этой жизни была прожита и вторая, которая хоть и короче, но, по делам и словам самого Васильева, была более значительной в личном плане, и не менее значительной – в общественном. Это - его жизнь в пространстве Тунгусского метеорита (ТМ) или, назовем ее короче - тунгусская жизнь. И она настолько насыщена делами и событиями разного масштаба, что рассказать о ней не просто. Но пути Николая Васильева и мои шли много лет по параллельным тропам, часто пересекаясь и не удаляясь дальше телефонного звонка. И я попробую это сделать…

Итак, день рождения его в тунгусской жизни установить не удалось, но по ясной памяти Командора Геннадия Плеханова, описавшего все это в своей книге «Тунгусский метеорит», это случилось зимой 1957-1958 гг., когда Николай впервые услышал о том, что где-то в далекой тунгусской тайге потерпел катастрофу космический корабль. И, после некоторого осмысления предстоящего, решительно вступил в нее.

Весной 1958 г. и я попала в поле притяжения ТМ. Мы ходили в походы, что-то обсуждали, собирались на бетатроне у Плеханова. На все это я смотрела как-то со стороны, словно сидя в зале кинотеатра. Но однажды я шла по университету и навстречу мне, радостно улыбаясь, кинулся долговязый парень. Я видела его на одной из этих встреч, запомнила, но уж никак не думала, что кто-то там запомнил меня. Николай стал говорить, что, роясь в газетах 1908 г., он нашел  сведения об интересующем нас предмете, и стал мне их пересказывать. И тут я поняла, что я не зритель, а уже участник чего-то очень таинственного и волнующего.

В 1959 г. – Николай Васильев участник первой экспедиции на место падения ТМ. Первопроходцам всегда нелегко. А тут еще и первое суровое испытание полевой жизнью в условиях дикой эвенкийской тайги. Об этом достаточно подробно описано все в той же книге Плеханова и в опубликованном коллективном полевом дневнике «КСЭ продолжает поиски» (1960 г.).

В 1960 г. Васильев уже берется за самостоятельное дело. Он возглавляет  отряд из 3-х человек (Алла Ерошкина, Анатолий Ошаров и Геннадий Трухачев) и отправляется на поиски вывала в бассейне р. Кеть, описанного П. Дравертом и предположительно имеющего отношение к ТМ. Путешествие это было не простым – только пешком по суровой сибирской тайге 300 км. Обследован вывал, который был отнесен в разряд ветровалов в зоне пожара. Но благодаря опросам населения, было обнаружено в 26 км от пос. Усть-Озерное подозрительное образование, получившее название «Богатырская яма». Там же на ее валу созрел замысел следующей экспедиции для детального обследования и окончательных выводов о ее природе.

В 1961 г. Николай снова на Тунгуске. Эта экспедиция была совместной с Комитетом по метеоритам. И было там два начальника – Кирилл Павлович Флоренский и Геннадий Плеханов. И Геннадию или надоело это двоевластие, или в нем взыграла бродяжья кровь, но он, временно переложив свои начальственные обязанности на Васильева и прихватив с собой Игоря Антонова и Дину Вербу, отправился в район Муторая искать яму, по подозрению тоже имеющую отношение к ТМ. Время шло, а от ребят, кроме одной давно пришедшей телеграммы с просьбой перенести контрольный срок, ни слуху, ни духу. Было очень тревожно. Для Николая вообще характерна некоторая драматизация тревожных событий, но тут и все мы начали беспокоиться. Чтобы делать хоть что-то, он отправил нас с Геной Трухачевым за пробой почвы, но навстречу Плеханову. Эта памятная встреча на муторайской тропе состоялась. И назад мы едва поспевали за Командором. Был очень сильный дождь. Темнота застала нас далеко от изб Кулика. Но мы отчаянно бежали, зная, что завтра утром будет объявлена тревога, кто-то побежит в Ванавару для организации спасательных поисков.

Несмотря на позднее время, нас ждал благодатный костер. Галя Иванова варила кашу в огромном котле. Мрачный Васильев даже не повернул головы в нашу сторону. Вот тогда-то и родилась его знаменитая, может быть единственная (других, по крайней мере, мне не известно) песня - «На Муторае лежит яма». Потом, уже расслабившись, вместо упреков он весело и злорадно выдал ее Командору.

1962 г. в жизни КСЭ отмечен некоторым разочарованием – это вряд ли был космический корабль, а, скорее всего, какое-то естественное космическое тело. Заговорили о комете. О поисках кусков метеорита. Плеханова уже увлекла новая проблема «бионического профиля», которая, как он считал, заслуживает большего внимания и явно более экзотична, и с небольшим отрядом он отправился на Алтай изучать муравьиную жизнь. Николай тоже отправился куда-то. У него всегда хватало дел. А Заимка Кулика прожила это лето тихо и спокойно.

Но экспедиция – это только часть огромной работы КСЭ. И год этот не прошел даром. Васильев тоже и на долгие годы отказался от идеи искусственного происхождения ТМ, но и в естественном качестве он не перестал его интересовать. Наоборот – поле деятельности необходимо расширить. И в 1962 г. по его инициативе создается Комиссия по метеоритам и космической пыли при СО АН СССР. Возглавляет ее академик В.С. Соболев, заместитель и главная движущая сила - Н.В. Васильев. Деятельность Комиссии вскоре стала выходить за академические и региональные рамки. Она становится всесоюзным центром по обсуждению широких проблем космического плана. При Комиссии создается и редколлегия, которая регулярно готовит и издает Труды Комиссии. В период с 1975 по 1990 гг. вышло 8 книг, и в редактировании 6-ти из них принимал участие Васильев.

Интерес Васильева к свечению ночного неба и серебристым облакам можно отнести, наверное, к тем самым первым дням его тунгусской жизни, когда в одной из томских газет он прочитал о необычно ярких и красочных зорях над Томью летом 1908 г. Но 1962 г. уже отмечен его статьями о световых феноменах в атмосфере Земли. Обладая особым свойством научного предвидения, он создал несколько крупных ответвлений от проблемы ТМ в другие области науки. Вот и своей ученице Нине Фаст подсказал и вывел ее на стезю исследований мезосферных облаков. И было сказано достаточно веское слово в науке физики атмосферы.

Летом 1963 г. Плеханов опять повел на Тунгуску небольшой отряд, больше для того, чтобы еще раз посетить полюбившиеся места и что-то переосмыслить. Там Вильгельм Фаст начинает свою крупномасштабную работу по картированию вывала леса 1908 г., которая на много лет обеспечила фронт экспедиционных работ.

Васильев же, не забыв своего обещания вернуться к «Богатырской яме» на Кети, ведет туда отряд из 6-ти человек. Бродяжья кровь заговорила и в нем. В свой отряд он взял свою жену Олимпиаду, Юрия Львова, Витю Черникова, Аллу Ерошкину и меня. Яму мы нашли. Тщательно ее обследовали. Прорыли шурф, разрезав поперек ее вал. Но никаких признаков ее космического происхождения не обнаружили. Львов записал ее в разряд карстовых воронок, и мы отправились в обратный путь. Почему-то он оказался очень трудным. Шел дождь. Олимпиада предлагала свернуть на одну из боковых троп, настаивая, что именно по ней пришли, но бывалые таежники ее не послушали и мы основательно заблудились. Выбрались на Кеть только к обеду следующего дня, где, тревожась, ожидал нас проводник Осип Боярин с лодкой. Это было 14 августа – день рождения Юры Львова.

В 1964 г. Николай уже берет на себя обязанности организатора и начальника экспедиции на место падения ТМ, тщательно прорабатывает программу работ, во всем оглядываясь на командора, но часто поступая по-своему. Впрочем, командор для него всегда оставался ведущим. В экспедиции - отряд из 46 человек. Составляется карта лучистого ожога. Начаты работы по исследованию треххвойности сосны.

В 1965 г. исследования продолжаются. И даже расширяются. Начинаются многолетние работы по термолюменисценции пород района. Идеи приходят одна за другой. И им уже не видно конца.

В 1966 и 1967 гг. Николай по-прежнему осуществляет руководство всеми работами, а они выплеснулись из района падения ТМ – исследуются подозрительные образования далеко за его пределами, так или иначе связанные с проблемой, проводится опрос очевидцев. И в районе эпицентра, который уже теоретически определен Фастом, опираясь на его траекторию, бегают группы металлометристов, отбирая оловянными ложками пробы почв на поиски все того же вещества. 1966 г. вошел в историю ТМ тем, что Львов предложил и отработал оригинальную методику поисков мелкодисперсной составляющей вещества ТМ в сфагновых торфах. Впоследствии это оформилось в обширную программу, которая легла в основу глобальных многоплановых исследований не только ТМ, но и космической пыли и даже техногенного аэрозоля. И она стала любимым детищем Васильева в проблеме ТМ. Но самого Николая Тунгуска в эти годы не увидела. Что-то ему помешало.

Начиная с 1968 г. уже редкий случай, когда он передоверял кому-то непосредственное руководство экспедицией. Из года в год, закрывая одно направление работ и открывая другое, Николай Васильев все глубже и глубже зарывается в проблему ТМ и вскоре как специалист выходит за рамки ведущего КСЭ на союзный, а затем и мировой уровень. БИОГРАФИЯ НИКОЛАЯ ВЛАДИМИРОВИЧА ВАСИЛЬЕВА

И всякий раз экспедиция – это праздник. Ежегодно перед началом сезона он ходит по общежитиям и читает лекции по ТМ. Говорил он всегда прекрасно и мог увлечь кого угодно. В каждую новую экспедицию добровольцев было – хоть отбавляй. И это, не смотря на то, что здесь не только не платили денег, но и приходилось еще вкладывать свои.

Вспоминается такой эпизод. Мы работали в его кабинете в биологическом корпусе медицинского института, когда туда вошли два мальчишки класса 4-5. Один – повыше и покрепче, едва справляясь со своим прохудившимся носом, больше молчал, второй - маленький и ершистый - начал сразу, даже не поздоровавшись: «Кто здесь Васильев?» Пришлось признаваться. «А почему Вы говорите, что это метеорит, когда это космический корабль?» Васильев до смешного растерялся: «А кто вам сказал, что это был корабль?» «Тетя Соня, наша уборщица». И Николай очень серьезно начал им объяснять свою точку зрения. Ребята ушли явно не удовлетворенные, попросив «поточнее» на карте России показать место, где упал космический корабль. А Николай еще долго был задумчив и рассеян, опасаясь встретить их где-нибудь на тропе предстоящим летом.

Тропу Васильев прошел не раз, но чаще прилетал на вертолете, как правило, в своем цивильном костюме, с огромным портфелем, где у него кроме бритвенного прибора лежала диссертация очередного ученика (для читки – дома времени не хватало) и наскоро собранным рюкзаком. Он облачался в полевой костюм и располагался в избе, с историческим названием «Куликовская», но местным почему-то «командорская». Рюкзак у него всегда был небольшой. И вообще в тайге он был неприхотлив. Когда он выходил к костру, на котором варилась пища, и садился на свободное место, то сразу же кто-то бросался искать ему ложку, миску. Он пользовался особой заботой, так как иначе, увлекшись разговором, мог и забыть - зачем пришел.

В Центре он редко оставался подолгу. Обычно, наладив работу и оставив кого-то вместо себя, он уходил в лабораторию. Лабораторный стационар – это маленький мир в тайге, где жила надежда – вот прямо сейчас найти долгожданный кусочек ТМ. Там обрабатывались пробы торфа, вплоть до последней инстанции. Он всегда располагался где-нибудь в экзотическом месте – на Чамбе, на Чеко, на Кимчу. Почти круглосуточно гудел движок, дающий энергию для муфельной печи и микроскопов. Трудились там (почти без преувеличения) день и ночь. И Васильев – со всеми на равных.

И, конечно, незабываемые общие сборы, когда у большого костра в Центре собирался весь наличный состав экспедиции. Большой пир и радостное общение всегда предваряла «деловая часть». Начинал ее обычно Васильев очень большим и даже несколько затянутым докладом. Но это не было пустым разговором. Он переосмысливал и анализировал все, что было известно о ТМ на момент доклада, стараясь ухватить через ответную реакцию слушателей, то самое главное, что, наконец, гармонично уляжется в одну единую концепцию. И очень сердился, когда кто-то намекал о регламенте. А потом – песни и завораживающий костер. И редко он упускал случай досидеть до того момента, когда сквозь темноту начинали просматриваться стволы обступивших деревьев, и, разминая спину подняться, чтобы идти встречать рассвет на Фаррингтон.

КСЭ, а это имя уже давно перестало относиться только к полевым работам, с годами переросло в огромный институт сначала союзного, а потом и мирового сообщества исследователей ТМ и многих других проблем космического плана. Кадровые вопросы здесь решать не приходилось. Кадры появлялись сами и, не требуя зарплаты, включались в работу со своим научным и техническим багажом. С 1989 г. КСЭ становится интернациональным, и на избах Кулика все чаще звучит иностранная речь.

В последние годы, так и не придя к окончательному решению относительно природы ТМ, Васильев все чаще и чаще задумывается об искусственном происхождении его. У него созревают новые идеи и планы.

Данные о ТМ накапливаются. К началу 80-х годов район его падения оказался территорией достаточно хорошо и разносторонне изученной. Будучи уникальным в этой связи, особенно если встать на точку зрения, что в 1908 г. здесь имел место ядерный взрыв, этот район представлял интерес как полигон, хранящий отдаленные следы этого явления. С другой стороны, в результате активного промышленного освоения труднодоступных районов Сибири возросла угроза нарушения его естественного состояния. Возникает необходимость организации биосферного заповедника или заказника. И Васильев начинает терпеливо решать эту задачу. Сначала – это статьи-размышления. Затем - ночные бдения в квартире Юрия Львова за составлением писем во многие инстанции, поездки то в Москву, то в Ванавару и не только в экспедиционное время. И, наконец, победа! 9 октября 1995 г. создан Государственный заповедник «Тунгусский», где академик Васильев занимает пост заместителя по науке директора заповедника. Одновременно он становится и заместителем по науке Главы администрации Тунгусо-Чунского района. Более того, после переезда на Украину, не меняя, тем не менее, гражданства, Ванавара, с которой у него связано так много самого лучшего, становится местом его постоянной прописки в России. И Васильев очень этим гордился.

Он понимал, что не вечен. Но к своему уходу не был готов, не веря, что так и не одолеет эту проблему. Он всех торопил, просил не расслабляться, ведь «кто, если не мы?».

Конечно, эта тунгусская биография Николая Васильева не претендует на завершенность, так как из-за малого времени, мне отпущенного, я могла опираться лишь на собственные впечатления, воспоминания и записи, не имея возможности привлечь архивные материалы. Да и к тому же - как вместить ее в рамки очерка? Поэтому будем надеяться, что прейдет время, и кто-то напишет увлекательную повесть его жизни, через которую ярче высветится и загадка ХХ века.

«Тунгусский вестник», №14, 2001 г., с. 27-30.